“Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою”.
Евангелие от Матфея 20:26

Лидер смиренен: подлинное великодушие направлено на служение ближнему. Лидер служит, вдохновляя и возвышая людей.

Поскольку понятие «смирение» зачастую истолковывается превратно, попытаемся прояснить его значение.

Смирение – это привычка жить в истине по отношению к самому себе: осознание нашей тварности и зависимости от Бога, осознание нашей греховности и личной слабости, осознание нашего достоинства, наших сил и талантов.

Смирение – это также привычка жить в истине по отношению к другим: осознание достоинства каждого человека и служение ему. Смиренный человек служит людям, потому что в них он видит Бога.

Смирение – это самопознание (фундаментальное смирение) и служение (братское смирение).

«Смирение, – говорит немецкий философ Йозеф Пипер, – это не столько позиция человека по отношению к другим, сколько прежде всего позиция человека по отношению к Богу»[1]. Смирение – религиозная добродетель, побуждающая человека признать свой статус тварного существа. Мысль о том, что Бог – это всё, а он сам, без Бога, – ничто, не расстраивает смиренного человека. Напротив, представление о том, что Бог призвал его к жизни, наполняет смиренного радостью.

Древние греки превозносили добродетель великодушия, но им не удалось постичь подлинное значение смирения, поскольку им недоставало понятия сотворения из ничего. Понятие сотворения из ничего – это дар иудео-христианской традиции, хотя к этому можно прийти и путём индуктивного рассуждения.

В отличие от смирения гордыня порождает не истину, а ложь; не самопознание, а самообожествление; не служение, а эгоизм. Гордец теряет связь с реальностью. Он отчуждён от самого себя, отчуждён от других. Только подлинное обращение сердца способно освободить его от экзистенциальной слепоты, которая поражает его.

Русское слово смирение имеет в своей основе слово мир. Это указывает на то, что смиренный человек, благодаря своей духовной трезвости, пребывает в мире с Богом, самим собой и другими людьми.

Ложное смирение

Отсутствие смирения – гордыня; ложное смирение – малодушие.

Не смиренен, а малодушен тот, кто лишён амбиций, высоких и благородных; тот, кто безвольно подчиняется судьбе или власть имущим; тот, кто предпочитает «смиренно» грешить, чем «гордо» стремиться к святости, как будто грех не имеет ничего общего с гордыней, а святость – со смирением.

Ложное смирение – прибежище малодушных. Священник и богослов Сергий Булгаков ещё в 1924 году писал: «Cколь много малодушествуем мы о своей греховности, которая заслоняет перед нами от нас же самих наш истинный образ (…). Мы отказываемся вести борьбу с собой за себя самих (…). Будь ответствен пред даром жизни и пред даром этого мира (…). Господь всем вверил свои таланты и со всех спросит жатву его (…). Наша леность пользуется всякими предлогами для успокоения и самообмана, таким предлогом является здесь действительная, а чаще и мнимая скромность. Скромность не есть единственная и даже высшая добродетель: всё хорошо на своём месте и в свою меру, есть ещё и дерзновение, и есть святое безумие любви».[2]

Смирение – не скромность, а правдивость.

Ложное смирение – порок, резко противоречащий человеческому достоинству. Подобное «смирение» имел в виду Ницше, когда назвал христианскую мораль «моралью рабов».

«Ложное смирение очень удобно, – пишет Эскрива, – ты такой “смиренный”, ты не претендуешь на права… Да ведь это обязанности!»[3]

Человек подлинно смиренный видит себя таким, каков он есть на самом деле. Он признаёт свои слабости и недостатки, но видит также свои силы и таланты. «Презирать дары, данные нам Богом, – не смирение, а неблагодарность», – пишет Фома Аквинский[4].

Латинское слово humilitas (смирение) происходит от humus – гумус, или перегной. Гумус – важный критерий при оценке плодородности почвы. Смирение – плодотворность, а не самовыхолащивание и бесплодие.

«Смирение и великодушие, – говорит Йозеф Пипер, – не только не исключают друг друга, но находятся друг с другом в родственном отношении (…). Смирение, не способное вынести внутреннее напряжение от сосуществования с великодушием, – не истинное смирение»[5].

В силу своего подлинного смирения великодушный человек смеётся над собой добродушно. Малодушный же человек смеётся иронично. Гордец не смеётся вовсе.

В коллективе лидер практикует смирение, когда соблюдает три принципа: вовлечённость, коллегиальность и преемственность.

Вовлечённость

Лидер привлекает, а не подталкивает; учит, а не приказывает; вдохновляет, а не упрекает. Лидер не столько проявляет власть над другими, сколько даёт другим возможность проявить себя.

Лидер побуждает всех членов своей команды высказывать своё мнение и активно участвовать в решении общих задач. Право высказаться и право голосовать – это разные вещи. Вовлечённость – нравственный принцип; демократия – принцип юридический. Вовлечённость возможна и в самых вертикальных структурах.

Лидер не вмешивается в работу своих подчинённых без особой причины. Однажды президент США Томас Джефферсон сказал Пьеру Дюпон де Немуру, основателю промышленного гиганта, по сей день носящего его имя: «Мы оба смотрим на людей как на своих детей и любим их с родительской нежностью. Но вы любите их как младенцев, которых боитесь отпустить на свободу без нянек»[6].

Лидер не выполняет работу подчинённого вместо него. Те, кого излишне опекают, ничему не учатся и только теряют самоуважение.

Лидер охотно делегирует полномочия. Он делегирует, не потому что ему не хватает времени на всё, а потому что хочет учить и воспитывать людей. Делегируя, лидер сохраняет интерес к поставленной задаче, но при этом дистанцируется от неё, чтобы подчинённый мог заняться ею вплотную.

В делегировании полномочий лидер практикует множество добродетелей: благоразумие (он должен понять, кому можно делегировать, кому – нет), смелость (он идёт на риск), самообладание (он дистанцируется от задачи), справедливость (если сотрудник созрел к принятию решений, делегировать ему полномочия – вопрос справедливости), великодушие (он призывает сотрудника к творчеству, даёт ему возможность проявить себя) и смирение (он служит ему, воспитывая его и умножая в нём чувство свободы и ответственности).

«Вовлечённость, – говорит Уоррен Беннис, – заставляет сотрудников почувствовать, что они находятся в самой гуще событий, а не на периферии. Это позволяет им чувствовать и действовать, как “собственникам” компании»[7].

Чем более вовлечённость укоренена в корпоративной культуре, тем больше центров лидерства возникает. Там, где вовлечённость не практикуется, творческие люди уходят, посредственности остаются, а доверие, энтузиазм и инициатива засыхают на корню.

Коллегиальность

Коллегиальность – это вовлечённость не простых сотрудников, а лиц, принимающих решения.

Благоразумные решения обычно принимаются коллегиально: пять человек, работающих вместе, видят больше и дальше, чем один. Но для лидера коллегиальность – это прежде всего способ служения каждому члену команды. Посредством коллегиальности лидер развивает в них чувство свободы и ответственности: каждый участвует в принятии решений, и каждый отвечает за результат.

Лидер служит своей команде и каждому из её членов в отдельности:

• Он печётся о том, чтобы каждый член команды стремился прежде всего не к удовлетворению своих амбиций, а к исполнению всеобщей миссии.
• Он побуждает молчаливых выражать своё мнение, даже если оно не совпадает со мнением большинства.
• Он заставляет упрямых время от времени уступать.
• Он сдерживает болтливых, пресекая бесцельные отступления.
• Он помогает пессимистам увидеть положительные стороны каждого предложения.
• Он всегда подвергает сомнению мнение большинства.

Лидер добровольно отказывается от своего мнения (если речь не идёт о принципиальных вопросах), когда команда принимает решение, противоположное его позиции. Если впоследствии дело принимает дурной оборот, он не говорит: «Этого не произошло бы, если бы вы меня послушали». Он активно участвует в реализации всех принятых решений, даже тех, против которых он голосовал, и разделяет ответственность за них со своими коллегами.

Коллегиальность позволяет развиваться лицам, принимающим решения, и защищает организацию от диктатуры. В долгосрочной перспективе единоличное управление неэффективно: подчинённые не приобретают навыков руководства и не воспитывают в себе чувство свободы и ответственности.

Единоличное управление оправданно тогда, когда существует консенсус относительно его необходимости (например, в чрезвычайных ситуациях), но и в этом случае – лишь на короткое время, поскольку продолжительные периоды самовластия препятствуют процессу формирования зрелых руководителей.

Коллегиальность – это нравственный принцип, равно действенный в коммерческих и некоммерческих, государственных и негосударственных организациях и структурах. Вот что говорит Корасон Акино, бывший президент Филиппин о коллегиальности в политике: «Способность эффективно работать вместе с другими людьми, прислушиваться к разным точкам зрения, видеть во взглядах сотрудников искренность, идентичную своей собственной, обладать гибкостью, чтобы учитывать подлинные заботы других, – важные качества для любого, кто стремится служить людям. В самом деле, как может притязать на подлинный дух солидарности с народом тот, кто неспособен к трудовой солидарности со своими ближайшими сотрудниками?»[8]

Преемственность

Лидеры создают или развивают жизнеспособные структуры, которые процветают ещё долгое время после того, как сами лидеры сходят со сцены. Лидеров волнует не собственный успех, а успех всей организации.

Лидер не делает себя незаменимым. Он делится информацией и создаёт такие условия, в которых другие могли бы привести его работу к успешному завершению.

Когда горделивый начальник уходит, организация, которой он руководил, зачастую становится свидетелем настоящих потрясений. Желая быть незаменимым, он фактически стал незаменимым. Никто не способен продолжить его работу – ведь он не готовил себе преемников и даже не думал, что у него будут преемники.

Одна из жизненно важных функций лидера – подбирать ближайших сотрудников и прокладывать путь преемникам. Лидер призван выявлять, развивать и обучать будущих лидеров.

Некоторые руководители, кажется, готовы примириться с крахом своих компаний после того, как сами сходят со сцены; в лучшем случае они самоутверждаются за счет своих злополучных преемников, приводя в пример собственные «успехи». Когда пост генерального директора в компании Раббермэйд занимал Стэнли Голт, Раббермэйд постоянно фигурировала в ежегодно публикуемом списке «самых замечательных компаний Америки» по версии журнала Fortune. Но Голт ничего не сделал, чтобы способствовать росту талантливых менеджеров, которые повели бы фирму в будущее. Как заметил известный американский бизнес-консультант Джим Коллинз, «Голт не оставил после себя компанию, способную быть великой без него. Преемники Голта оказались наедине не только с управленческим вакуумом, но и со стратегическим вакуумом, который в конце концов поставил компанию на колени»[9]. Для Голта этот крупнейший корпоративный крах был не катастрофой, а, напротив, доказательством его незаменимости, демонстрацией его величия.

Альтруистические мотивы

Смирение в большей мере, чем любая другая добродетель, коренится в глубинах человеческой личности. Человек служит прежде всего потому, что сам высоко ценит служение. Служение и есть главная мотивация лидера.

Лидер – альтруист. Альтруизм – это готовность бескорыстно действовать на пользу другим. Слово альтруизм происходит от латинского alter – другой.

Человеческие мотивации разнообразны. Можно работать, чтобы заработать деньги (материальная мотивация), приобрести полезные навыки и знания (профессиональная), развивать характер (духовная), служить людям (альтруистическая), служить Богу (религиозная).

Обычно человек занимается профессиональной работой исходя из нескольких мотивов, а иногда из всех вышеперечисленных. На самом деле эти мотивы взаимосвязаны. Стремление заработать деньги (материальная мотивация) удовлетворяется более эффективно, если при этом совершенствуются навыки и знания (профессиональная мотивация). Подобным образом те, кто стремится служить другим (альтруистическая мотивация), обычно стараются развивать характер, упражняясь в добродетелях (духовная мотивация) и, если они верующие, воздавая славу Богу (религиозная мотивация).

Имманентная мотивация (материальная, профессиональная, духовная) направлена на то, что я получаю. Трансцендентная мотивация (альтруистическая, религиозная) направлена на то, что я даю.

Имманентная мотивация – важный аспект нашей жизни. Но её недостаточно. Человек – личность. Быть личностью – значит быть даром для других людей. Одна только имманентная мотивация не позволяет нам достичь человеческого совершенства и реализовать себя как личность.

Альтруизм состоит в том, чтобы служить человеку ради его самого, а не ради психологической выгоды, которую мы получаем от этого служения. Если я служу, чтобы успокоить свою совесть, это не альтруизм, ведь в итоге речь идёт о том, что «я» получаю. Важно отличать альтруизм от видимости альтруизма, потому что практика лидерства требует воспринимать другого как брата, а не как инструмент собственного психологического равновесия.

Религия даёт наиболее радикальный и убедительный ответ на вопрос «почему я должен служить другим?» Религиозный человек служит людям потому, что видит Бога в каждом человеке.

Можно ли любить человечество и служить ему без Бога? Федор Михайлович Достоевский ответил на этот вопрос давно, сказав, что «отсутствие Бога нельзя заменить любовью к человечеству, потому что человек тотчас спросит: для чего мне любить человечество?»[10]

Религиозная мотивация позволяет нам служить до самой смерти, безо всяких условий, без ответного признания и благодарения, ибо мы служим человеку ради Бога.

Есть люди, которые пронизывают свои профессиональные обязанности религиозным духом. Их главная забота – быть угодными Богу, служа другим. Они не заботятся о том, чтобы кто-то заметил и оценил их благие деяния, – мысль о земном признании просто не приходит им в голову.

Я помню один эпизод, который служит этому наглядной иллюстрацией. Однажды меня пригласили выступить в петербургском Доме учёных на конференции по реформе городского образования. На улице было холодно, так что мне пришлось надеть зимнее пальто, не успев подчинить порванную на днях подкладку. Приехав в назначенное место, я отдал пальто женщине в гардеробе и поднялся по большой лестнице в конференц-зал. Когда конференция закончилась, гардеробщица принесла мне пальто. Я поблагодарил её и вернулся в гостиницу. Когда я снял пальто, то был искренне изумлён, обнаружив аккуратно зашитую подкладку.

Это сделала та женщина в гардеробе. Она не работала в крупной корпорации, руководствующейся принципом «индивидуального подхода к каждому клиенту», – нет, она работала в государственном учреждении, не заинтересованном в каком бы то ни было служении и платившем ничтожные зарплаты.

Она ничего не получила за то, что сделала, – ни дополнительных денег, ни признания, ни даже благодарности от меня, поскольку не сказала мне о том, что сделала. Она работала пред Ликом Божиим.

Человек с альтруистической мотивацией работает до тех пор, пока не удовлетворит потребности других. Человек с исключительно профессиональной мотивацией перестаёт работать, когда ему скучно или нельзя научиться ничему новому. Человек с исключительно материальной мотивацией старается работать как можно меньше и зарабатывать как можно больше. Два последних типа личности нуждаются во внешнем контроле. Человек же с альтруистической мотивацией ни в каком контроле не нуждается.

Когда лидер рассматривает вопрос о карьерном продвижении своего сотрудника, он должен обратить внимание не только на продуктивность работника, но и на его мотивацию. Человек с альтруистической мотивацией более подходит для руководящей должности. Если же работник руководствуется исключительно материальной или профессиональной мотивацией, то лучше предложить ему бóльшую зарплату, но не назначать его на руководящую должность.

Продвижение по работе не должно быть единственным способом зарабатывать больше. Множество компаний погибло оттого, что их руководство не понимало, насколько продвижение по работе должно быть связано с альтруистической мотивацией. Нельзя давать работнику власть над другими, если у него нет альтруистической мотивации, – он уничтожит дух организации.

Более того, продвигая работника, лишённого альтруизма, компания посылает сотрудникам точную информацию: «Вот кого мы продвигаем! Подражайте ему! Альтруизм, служение, лидерство – это нам не нужно!»

Корпоративная культура служения

Сотрудники лояльны по отношению к руководителям, если руководители лояльны к ним. Когда Энрике Шоу (1921–1962), аргентинский бизнесмен умирал от рака, 260 его работников пришли в больницу с намерением отдать свою кровь для переливания!

Альтруизм практикуется не только в отношениях между руководителями и сотрудниками, но и в отношениях между сотрудниками и клиентами.

Альтруист зарабатывает, чтобы служить: он хочет удовлетворить потребности клиента. Клиент вознаграждает его за заботу о своих реальных нуждах.

Эгоист служит, чтобы заработать: реальные потребности клиента для него не так уж важны. Клиент, как правило, подозревает его истинную мотивацию.

Когда студенты просят меня привести пример из моего собственного профессионального опыта, я часто вспоминаю об одном эпизоде. Это случилось, когда я работал адвокатом и одна молодая пара поручила мне вести свой бракоразводный процесс. Я внимательно слушал, когда они рассказывали мне о своих злоключениях – о том, насколько они несовместимы, о том, что уже не любят друг друга и пришли к выводу, что единственный выход для них – положить конец их трёхлетнему союзу.

Они попросили меня дать совет: как расстаться самым легким и безболезненным образом? Я ответил: «Мне кажется, что вы – пара идиотов». Для меня было очевидно – хотя я никогда их раньше не видел, – что это были искренние и порядочные люди, которые вошли в бурный и трудный период своей жизни. Интуиция и жизненный опыт подсказывали мне, что эта буря вскоре пройдёт. Я посоветовал подождать и не делать необдуманных шагов. Спустя дней десять они мне позвонили. Сказали, что решили остаться вместе, и сердечно меня благодарили.

Конечно, это не типичный пример того, как можно сохранить клиентов, предоставляя им новаторские услуги; по крайней мере, этот пример не войдёт в учебники по бизнесу. Однако в нём содержится урок для профессиональной жизни любого человека.

Позиция служения способствует личностному росту сотрудников и выявлению нравственных лидеров. Она создаёт корпоративную культуру, которая характеризуется доверием к руководству организации, преданностью её миссии и эффективным взаимодействием её сотрудников. Исследования показывают, что в среднесрочной и долгосрочной перспективе фирмы, в которых практикуется подлинное служение, более прибыльны, чем фирмы, построенные на других принципах^[11].

СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА

---

[1] J. Pieper, On Hope, chapt. 2 in Faith. Hope. Love. Ft. Collins, CO: Ignatius Press, 1986, p. 102.

[2] С. Булгаков, Дневник духовный, Общедоступный православный университет, М., 2003, стр. 90 и 97.

[3] Х. Эскрива, Путь, № 603.

[4] T. Aquinas, Summa Theologiae, II, q.35, a.2 ad 3.

[5] J. Pieper, Fortitude and Temperance. New York: Pantheon Books, 1954, pp. 99–100.

[6] См. J.O’ Toole, Leading Change: The Argument for Values-Based Leadership. New York: Ballantine Books, 1995, p. 32.

[7] W. Bennis and J. Goldsmith, Learning to Lead: A Workbook on Becoming a Leader. London: Nicholas Brealey Publishing, 1997, p. 5 and p. 8.

[8] C. Aquino, Address to the international student congress, Rome, March 1993.

[9] J. Collins, opus cit. pp. 26–27.

[10] См. Мысли, высказывания и афоризмы Достоевского, Париж, Пять континентов, 1975, стр. 107.

[11] См. J. Pfeffer, The Human Equation. Cambridge: Harvard Business School Press, 1998.

---