Часть III. Глава 3. Единство добродетелей
Добродетели возрастают в полной гармонии, как пальцы детской руки.
Фома Аквинский
Каждая из добродетелей переплетается со всеми остальными. Любое нравственное усилие способствует росту всего нравственного организма.
Взаимосвязь добродетелей
Пытаясь развить в себе одну добродетель, мы развиваем и все остальные. Возьмём, к примеру, самообладание: если мы контролируем свои эмоции, нам будет легче оставаться объективными, чтобы принимать верные решения (благоразумие), и сохранять силы, чтобы противостоять препятствиям (мужество). К тому же, если наше сердце очищено от неупорядоченных привязанностей, мы можем вознестись как орлы (великодушие) и служить другим (смирение).
Рассмотрим другой случай: смирение. Живя в истине, мы чётко осознаём свои обязанности перед Богом, семьёй и обществом, что позволяет нам практиковать справедливость, и чётко осознаём свои многочисленные таланты, что позволяет нам великодушно служить людям. Живя в истине, мы без лишнего труда преодолеваем свои предрассудки, что способствует формированию благоразумия.
Благоразумие особым образом воплощает единство добродетелей. Во всех добродетелях присутствует благоразумие. Благодаря благоразумию, в каждой конкретной ситуации мы отличаем смелость от опрометчивости, терпение и выносливость от раболепия, великодушие от гордыни, смирение от малодушия, самообладание от бесчувственности и мизантропии, справедливость от суровости и жестокости.
«Благоразумие, – говорит Йозеф Пипер, – является причиной, корнем, матерью, мерой, правилом, руководством и прообразом всех этических добродетелей»[1].
Если каждая из добродетелей предполагает наличие благоразумия, то мы можем также утверждать, что само благоразумие нуждается в наличии остальных добродетелей. Выше мы уже цитировали известную фразу Аристотеля: «Добродетельный человек обо всём судит верно, и во всём ему открывается истина». Только человек, обладающий добродетелями сердца и воли, может практиковать добродетели ума. Все добродетели питаются благоразумием и в то же время подпитывают его. Это не замкнутый цикл, а восходящая спираль роста, в которой сердце, ум и воля непрерывно взаимодействуют.
Благодаря единству добродетелей человек с характером может легко культивировать те качества, о существовании которых он раньше и не подозревал: богачу легко стать ещё богаче. Если мы подлинно смиренны, нам нетрудно взращивать в себе великодушие, ведь мы потенциально уже обладаем этой добродетелью.
Единство общественной и частной добродетели
Добродетель – свойство, присущее только личности. Не существует таких понятий, как добродетельный народ, добродетельная семья или добродетельная организация. Добродетельным может быть только человек, конкретный человек.
Добродетель персоналистична, но не индивидуалистична: никто не становится лучше в одиночку. Человек не может стать мужественным, если не видит конкретных примеров мужества в своих родителях, друзьях или сотрудниках. В то же время он побуждает других к мужеству силой собственного примера. Короче говоря, наше самосовершенствование и совершенствование других – это неразрывно связанные между собой вещи.
«Общественная» добродетель, которую восхваляют прогрессисты, не может быть отделена от добродетели «частной», которую они презирают. Невозможно практиковать справедливость, не упражняясь в то же время в трёх остальных кардинальных добродетелях. Трус или развратник вряд ли может стать справедливым человеком. Вспомним пример пугливого Понтия Пилата: «Я не нашёл человека сего (Иисуса Назарянина) виновным ни в чём том, в чём вы обвиняете Его (…). Итак, наказав Его, отпущу»[2]. Наказать человека, которого он сам только что объявил невиновным, – вот устрашающая логика труса! Вспомним также пример невоздержанной Иродиады[3]. Предавшись похоти, она потребовала голову Иоанна Предтечи, безжалостно обличавшего её порочность. Обезглавить кого-то за то, что он не уважает твои «сексуальные права» – вот справедливость развратного человека! Человеку трудно быть справедливым, если он не благоразумен, мужествен и воздержан.
[1] J. Pieper, Prudence, p. 20.
[2] Лк 23:14, 16.
[3] См. Мк 6:14-29.
