“Главная наша задача — укрепить низы. В них вся сила страны.”

В 1906—1911 годах политику определял волевой и решительный премьер-министр Петр Аркадьевич Столыпин (1862—1911).

Центральной реформой премьер-министр считал аграрную. После отмены крепостного права крестьяне, получившие личную свободу, не стали (в силу особенностей реформы) полноправными владельцами земли. Выкуп земель растянулся на полстолетия, и поэтому земельный вопрос оставался на протяжении десятилетий самым острым.

Инициатива многих работоспособных крестьян тормозилась общими условиями патриархальной жизни в деревне, малоземельем, а главное – властью общины над землей. Земля была общей, и община на своих сходках регулярно устраивала передел земель – перераспределение участков в зависимости от благосостояния семьи, количества едоков, качества почвы.

Целью реформы Столыпина было создание в течение 20 лет слоя состоятельных крестьян-собственников. В 1907 году он говорил в Государственной думе: «Цель у правительства вполне определенна: правительство желает поднять крестьянское землевладение, оно желает видеть крестьянина богатым, достаточным, так как где достаток, там, конечно, и просвещение, там и настоящая свобода. Но для этого необходимо дать возможность способному, трудолюбивому крестьянину, то есть соли земли русской, освободиться от тех тисков, от тех теперешних условий, в которых он в настоящее время находится. Надо дать ему возможность укрепить за собой плоды трудов своих и предоставить их в неотъемлемую собственность.»

В речи 1908 года по поводу законопроекта об устройстве крестьян он говорил: «Смысл закона, идея его для всех ясна. В тех местностях России, где личность крестьянина получила уже определенное развитие, где община как принудительный союз ставит преграду для его самостоятельности, там необходимо дать крестьянину свободу приложения своего труда к земле, там необходимо дать ему свободу трудиться, богатеть, распоряжаться своей собственностью: надо дать ему власть над землей, надо избавить его от кабалы отживающего общинного строя.»

Реформа вызвала резкое сопротивление социалистов, которые не желали видеть, как царь осуществляет успешную реформу в пользу того электората, чьим недовольством они сами хотели воспользоваться. Противниками реформы оказались и могущественные землевладельцы. Они боялись, что сильное крестьянство положит конец многовековой общественной системе, являвшейся источником их власти и привилегий.

Сложно складывались отношения волевого Столыпина с Думой, где единого мнения об аграрной политике премьер-министра не было. Третьего июня 1907 года Столыпин добился роспуска казавшейся ему радикальной Второй думы, что было воспринято в обществе как государственный переворот. Он же добился выборов по новой, менее демократичной избирательной системе консервативной Третьей думы, которая была покорна власти.

Столыпинская аграрная реформа решала многие крестьянские проблемы. Одна из них – малоземелье – стояла особенно остро. Поэтому Столыпин выступал за поощрение переселений крестьян из Центра в Сибирь и на другие неосвоенные земли. Туда и устремились миллионы переселенцев. Делалось это подчас непродуманно, поспешно. Крестьянские семьи неделями ехали в неудобных, более похожих на арестантские вагонах, получивших название «столыпинских», терпели лишения. Сотни тысяч переселенцев, не прижившись за Уралом, возвращались домой окончательно разоренными. Но в Сибири все-таки осели и освоились около 2,5 млн человек. В тяжелой борьбе с природой они начинали жизнь на новом месте и быстро добивались успехов. Здесь развивалась невиданная ранее крестьянская промысловая кооперация, расцветало предпринимательство.

Столыпиным были недовольны царь и придворная камарилья, не желавшая никаких реформ. Против него была настроена императрица Александра Федоровна, требовавшая от царя отставки премьер-министра, тем более что Столыпин не скрывал своего недоброжелательного отношения к Григорию Распутину, набравшему силу при дворе. Премьер-министр докладывал царю о скандальных похождениях Распутина и советовал устранить его от двора. На это Николай мягко возражал: «Я с вами согласен, Петр Аркадьевич, но лучше десять Распутиных, чем одна истерика императрицы». Это отражает драматическую ситуацию в царской семье. Да и сам Николай стал тяготиться своим энергичным, волевым премьер-министром. Императору казалось (возможно, не без оснований), что Столыпин оттесняет его от власти. А сначала императору нравился Столыпин, который уверенно руководил правительством, пресекая ведомственный сепаратизм. Несмотря на общее одобрение программы столыпинских реформ, Николай II постоянно прислушивался к критикам премьер-министра из лагеря правых консерваторов и поступал подчас вопреки рекомендациям правительства, что тормозило эти реформы.

Одиннадцать покушений на жизнь Петра Столыпина не остановили его в усилиях по реформированию российского крестьянства. Он остался верен своей совести, своей миссии и своему народу. Спустя несколько часов после того, как бомба террориста разорвалась во время приема в его доме, убив 27 человек и тяжело ранив 32, в том числе двоих его детей, Столыпин, хотя он едва пришел в себя после взрыва, отправился в свой кабинет, чтобы ночью поработать над проектом реформы. Россия была на грани катастрофы, и он понимал, что его долг как главы правительства заключался в том, чтобы продвигать всеобъемлющую реформу русской жизни. Для Столыпина благо нации перевешивало его личную скорбь: в результате террористического акта его четырнадцатилетняя дочь Наташа осталась на всю жизнь инвалидом. Он знал, что единственный способ уберечь себя и семью – это уход в отставку, но не намеревался идти на уступки террористам.

«Каждое утро, – писал он, – когда я просыпаюсь, и творю молитву, я смотрю на предстоящий день, как на последний в жизни, и готовлюсь выполнить все свои обязанности, уже устремляя взор в вечность. А вечером, когда я опять возвращаюсь в свою комнату, то говорю себе, что должен благодарить Бога за лишний дарованный мне в жизни день. Это единственное следствие моего постоянного сознания близости смерти, как расплата за свои убеждения. И порой я ясно чувствую, что должен наступить день, когда замысел убийцы, наконец, удастся».

В своем завещании Столыпин написал: «Похороните меня там, где меня убьют».

Столыпин сидел в кресле премьера непрочно: у него возникали трудности в отношениях не только с царем, придворной камарильей, но и с дворянством, недовольным проектом местных реформ, лишавшим его вековых привилегий и влияния на местах. Некоторые дворянские представители считали, что Столыпин создает учреждения, «схожие с учреждениями республиканской Франции». Словом, к осени 1911 года Столыпин оказался на грани отставки.

Но 1 сентября произошла трагедия – в Киеве, в театре, Столыпина смертельно ранил эсер Д. Богров, который при довольно странных обстоятельствах с оружием в руках оказался в строго охраняемом охранкой театре. С гибелью Столыпина исчезли последние возможности России к обновлению без ужасов революции. Если бы он остался жив, несомненно, в годы войны и смуты личность Столыпина могла бы серьезно повлиять на обстановку в стране и способствовать выходу ее из кризиса.