Блез Паскаль родился в городе Клермон-Ферран в семье председателя налогового управления Этьена Паскаля и дочери сенешаля Оверни, Антуанетты Бегон. Паскали – дворяне, представители старинного овернского рода. Из поколения в поколение они занимали высокие должности в судебных палатах Оверни.

У Этьена и Антуанетты было трое детей – Блез и две его сестры: старшая, Жильберта, и младшая, Жаклина.

Ещё в детстве Паскаль не отличался крепким здоровьем. Почти вся его сознательная жизнь прошла в болезнях.

Мать скончалась, когда Блезу было 3 года. Отец остался один с тремя малолетними детьми и долго переживал своё горе. Не помышляя о вторичной женитьбе, он уделял всё больше внимания образованию дочерей и сына. Этьен Паскаль не отличался особой набожностью, но был искренне верующим человеком и привил детям почтительное отношение к религии. В 1631 году семья переехала в Париж.

Блез рос одарённым ребенком. Этьен не отправил сына в коллеж и сам был его единственным преподавателем. Он тщательно обдумал план обучения сына, решив не учить его латинскому и греческому прежде двенадцати лет, а математике раньше пятнадцати.

Ознакомив сына с основами языкознания, Этьен начинает беседовать с ним о явлениях природы. Эти беседы приходятся по душе любознательному и проницательному мальчику. В 12 лет он просит отца выучить его математике. Этьен, опасавшийся, что математика помешает сыну изучать латинский и греческий, обещает в будущем познакомить его с этим предметом. Блез, однако, принялся углём чертить на полу геометрические фигуры и изучать их. Когда отец случайно застал его за одним из таких самостоятельных уроков, он был потрясён: мальчик, не знавший даже названий фигур, доказал 32-ю теорему Евклида о сумме углов треугольника. Этьен Паскаль отказался от своего первоначального плана обучения и разрешил сыну читать математические книги.

Когда шестнадцатилетний Паскаль написал трактат о конических сечениях, Декарту об этом сообщили как о настоящем чуде. Декарт, который был старше Паскаля на 27 лет, ответил довольно холодно и обидчиво-язвительно, пытаясь скрыть своё изумление.

В 1638 году правительство Ришельё, разорённое войнами и казнокрадством, урезало ренты с капиталов, вложенных в парижскую ратушу. В числе получавших ренту был Этьен Паскаль, вложивший в городской совет почти всё своё состояние. Вкладчики сильно возмутились и начали устраивать сходки, на которых открыто порицали правительство. Ришельё, не терпевший ни малейшего бунтарства, отдал приказ заключить Этьена Паскаля и трёх других рантье в Бастилию. Этьен, заблаговременно предупреждённый другом, бежал в Овернь.

Друзья Этьена Паскаля обратились за помощью к Людовику XIII, но робкий и вечно сомневающийся король не решился вмешаться в дела своего премьер-министра. Неожиданно дело приняло новый оборот. Кардинал Ришельё приказал, чтобы в его присутствии группа детей разыграла трагикомедию мадемуазели де Скюдери «Тираническая любовь». Руководство этим спектаклем было поручено герцогине Эгийон, знавшей семейство Паскалей и давно заметившей актёрский талант младшей сестры Паскаля, Жаклины, которой в то время было тринадцать лет.

В отсутствие отца главою семьи была старшая сестра Паскаля, Жильберта. На вопрос герцогини, позволит ли она младшей сестре принять участие в спектакле, восемнадцатилетняя девушка ответила:

– Кардинал не дал нам столько поводов для радости, чтобы мы ещё заботились о том, как порадовать его.

При виде упорства Жильберты герцогиня не сдаётся:

– Поймите, что исполнение моей просьбы может поспособствовать возвращению вашего отца.

Жильберта задумалась и пообещала дать ответ не прежде, чем посоветуется с близкими друзьями отца. На собранном ею совещании было решено, что Жаклина согласится на назначенную ей роль. Пьесу сыграли. Жаклина играла так хорошо, что очаровала всех зрителей и более всего самого кардинала. По окончании спектакля она неожиданно подошла к нему и продекламировала написанный ею стихотворный эпилог:

«Не изумляйтесь, несравненный Арман, что я так скудно радовала ваш слух и зрение. Дело в том, что душа моя в мучительной тревоге. Возвратите из изгнания моего несчастного отца, спасите невинного! Этим вы возвратите свободу моему духу и телу, моему голосу, моим движениям, и сделаете меня способной вправду нравиться вам!»

Изумлённый и очарованный кардинал поднял девочку, поцеловал её, и сказал:

– Да, дитя моё, я сделаю для вас всё, чего вы хотите. Напишите вашему отцу, чтобы он преспокойно возвращался домой.

Тут подошла и герцогиня Эгийон, которая стала хвалить Этьена Паскаля, говоря:

– Это честный и учёный человек. Жаль, что его знание и трудолюбие остаются без применения. А вот, – продолжала она, указывая на Блеза, – его сын: ему только шестнадцать, а он уже великий математик.

Между тем Жаклина, ободрённая своим успехом, опять обратилась к кардиналу.

– Прошу ещё об одной вашей милости, – сказала она.

– Что такое, дитя моё?

– Позвольте моему отцу явиться к вам лично и поблагодарить за вашу доброту.

– Да, пусть приходит непременно, только не один, а со всеми вами.

Тотчас об этом дали знать Этьену Паскалю. Он помчался на курьерских, приехал в Париж и немедленно, взяв детей, предстал перед кардиналом.

– Я наслышан о ваших достоинствах и заслугах, – сказал Ришельё. – Возвратитесь к вашим детям.

Два годя спустя Этьен Паскаль получил должность интенданта Нормандии. Семья переехала в Руан. Блез помогал отцу в распределении податей, пошлин и налогов. Столкнувшись с традиционными способами вычислений и находя их неудобными, Паскаль задумал создать вычислительное устройство, чтобы упростить расчёты. Он начал создание своей суммирующей машины «Паскалины».

Паскаль – один из основателей математического анализа, теории вероятностей и проективной геометрии, создатель первых образцов счётной техники, автор основного закона гидростатики. Научные работы Паскаля выгодно отличаются от трудов большинства его современников ясностью и общедоступностью.

В 1646 году через врачей, лечивших Этьена, вывихнувшего себе бедро, семья Паскаля знакомится с янсенизмом. Янсенизм сформировался совсем недавно и брал за основу труды Корнелия Янсения, голландского епископа. Янсенизм был реакцией на духовное равнодушие католиков того времени. У янсенизма было немало общего с кальвинизмом. По мнению янсенистов человек целиком испорчен вследствие первородного греха. Всё земное есть грех. В мире нет ничего честного и благородного. Дьявол правит миром. Человека может спасти только благодать, дарованная богоизбранным. Избранные – те, чья жизнь характеризуется суровостью нравов, ненавистью к плоти и телу (вплоть до презрения к таинству брака), отказом от радости, искусства и красоты. Избранных мало, а спасение предопределено Богом.

Янсенизм оставался католическим явлением: он не отменял Таинств и не отрицал первенства Петра. Янсенисты подчёркивали своё католичество, но радикально толковали учение св. Августина о благодати и предопределении. Корнелий Янсений, возможно, и не подозревал, какой шум поднимет его книга «Augustinus». Она бы не легла в основу крупного религиозного движения, если бы иезуиты, стремившиеся защитить идею свободного участия человека в своём спасении, не объявили её еретической.

Врачи Этьена познакомили Блеза с другой книгой Янсения – с его трактатом «О преобразовании внутреннего человека». С детства Паскаль был религиозен, но никогда не обнаруживал особого рвения в делах веры. После прочтения этой книги с ним произошло то, что биографы обычно называют «первым обращением» Паскаля. Блез принял решение жить подлинно христианской жизнью, молиться, помогать нищим, сиротам и вдовам.

Паскаль не довольствуется собственным обращением, он старается обратить и членов своей семьи. Жильберта успела выйти замуж, но Жаклина, красивая и талантливая девушка, чьи стихотворения заслужили похвалу поэта Корнеля, под влиянием брата серьёзно думает об отречении от мира.

Здоровье Паскаля заметно ухудшается и начинает внушать большие опасения. Маргарита Перье, дочь Жильберты, вспоминает: «Мозг дяди был так утомлён, что с ним приключилось нечто вроде паралича. Паралич этот охватил всю нижнюю часть тела, так что одно время дядя мог ходить только на костылях. Его руки и ноги стали холодны, как мрамор. Каждый день приходилось надевать ему носки, смоченные водкой, чтобы хоть немножко согреться»[1]. Согласно современным медицинским исследованиям Паскаль страдал сразу от нескольких заболеваний – рака мозга, кишечного туберкулёза и хронического ревматизма.

Во время одного из своих редких визитов во Францию, Декарт встретился с Паскалем. Он посоветовал ему почаще пить крепкие бульоны и оставаться в постели по утрам до появления усталости от лежания (так делал сам Декарт в течение всей своей жизни).

В то время, как Блез погружается в свою физику, Жаклина становится всё набожнее. У неё появляется мысль стать монахиней в монастыре Пор-Рояля, который на протяжении XVII века служил главной цитаделью янсенизма во Франции. Брат поддерживает намерение сестры, но отец, нежно привязанный к дочери, просит её не уходить в монастырь до его смерти.

24 сентября 1651 года Этьен Паскаль скончался. Блезу 28 лет, Жаклине – 25. Она собирается в монастырь. Блез, боясь потерять друга и помощника, просит сестру не оставлять его. Она всё-таки уходит. В марте она пишет брату письмо, умоляя его не противиться её призванию. «Обращаюсь к вам, как к человеку, от которого до известной степени зависит моя судьба, чтобы сказать вам: не отнимайте у меня того, чего не можете восполнить (…). Не мешайте же тем, кто делает доброе, и если вы не имеете силы последовать за мною, то по крайней мере не удерживайте меня; прошу вас, не разрушайте того, что построили».

Блез вынужден смириться. Скорбь и тревога подавляют его. Он меньше молится, реже бывает в церкви в то время, как всё более возрастает его слава, как учёного. Двери самых известных аристократических салонов открываются ему. В нём пробуждается гордость от сознания своего гения. У герцога де Роанне, его близкого друга и будущего компаньона по созданию омнибусного движения, Блез знакомится со сливками светского общества. Кристина Шведская, быстро забывшая «своего» Декарта, скончавшегося двумя годами ранее, интересуется трудами Паскаля и переписывается с ним. Он отправляет ей в подарок свою «Паскалину».

5 июня 1653 года состоялся обряд пострижения Жаклины. В душе Паскаля постепенно образовывается какая-то щемящая пустота. Он испытывает растущую неприязнь к светскому обществу. Его преследуют угрызения совести. Блез мучительно страдает от того, что не внял призыву, прозвучавшему восемь лет назад в его душе, что не смог победить в себе жажду знания и тщеславия. Он хорошо понимает необходимость подлинного обращения, но это чисто интеллектуальное убеждение ещё не подогрето чувством.

В ночь с 23 на 24 ноября 1654 года (ему тогда 31 год), «с десяти с половиною часов вечера до половины первого ночи»[2], Паскаль пережил мистическое озарение свыше. Придя в себя, он тут же переписал набросанные на черновике мысли на кусочек пергамента и зашил его в подкладку своего камзола. С этой реликвией, которую его биографы назовут «Мемориалом», он не расставался до самой смерти. Запись была обнаружена в доме Жильберты, когда вещи покойного Паскаля приводились в порядок.

В тот день, 23 ноября, Паскаль пережил свою «огненную ночь»: «Огонь. Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова, но не Бог философов и ученых (…). Бог Иисуса Христа (…). Величие души человеческой (…). Радость, Радость, Радость, слёзы радости (…). Иисус Христос (…). Я разлучился с Ним. Я бежал от Него, отрёкся, распинал Его. Да не разлучусь с Ним никогда! Сохранить Его можно только на путях, указанных в Евангелии (…). Аминь».

Паскаль восстаёт против самого себя, против своего давнего стремления найти в науке смыл жизни и спасение души.

Хотя Паскаль оставил потомкам немалое число текстов религиозного содержания, ни один из них не объясняет своего автора так, как это делает «Мемориал». «Огненная ночь» коренным образом изменила его жизнь. Блез не рассказал о том, что произошло, даже сестре Жаклине. Он оборвал светские связи, покинул Париж и обосновался в Пор-Рояле.

Под влиянием иезуитов французские епископы осудили янсенизм. Окружение Людовика XIV было настроено против Пор-Рояля и мечтало о его закрытии. По просьбе Антуана Арно, духовного лидера монастыря, Паскаль включился в полемику янсенистов с иезуитами. Окинув взглядом поле битвы, Паскаль понял, что янсенисты проиграют, если будут сражаться на почве мало понятных обществу теологических тонкостей. Он сосредоточился на нравственных принципах, порицая казуистику иезуитов, их «гибкую» мораль, ведущую, по его мнению, к падению человека. Знаменитые «Письма к провинциалу», блестящий образец французской литературы, были опубликованы в 1656–1657 годах и вызвали немалый скандал. Паскалю пришлось некоторое время скрываться. Общество встало на сторону Пор-Рояля и монастырь не закрыли.

Ещё до озарения в 1654 году Паскаль задумал создать фундаментальный труд – «Апологию христианской религии». Начиная с середины 1657 года он делал заметки, классифицируя их по темам. На создание книги Паскаль отвёл себе десять лет.

Помешала болезнь: врачи запретили ему любые умственные нагрузки. Тем не менее, больной умудрялся записывать свои мысли буквально на всём, что попадалось под руку. После смерти Блеза его друзья-янсенисты нашли целые пачки таких записей. Сохранилось около тысячи отрывков, различных по жанру, объёму и степени завершённости. Они были расшифрованы и изданы под названием «Мысли о религии и других предметах», а в последствии просто «Мысли». В основном эти записи посвящены взаимоотношениям Бога и человека, а также апологетике христианства. «Мысли» поражают слогом, глубиной и оригинальностью. Паскаль стал единственным в Новой истории великим литератором и великим математиком одновременно.

Читая «Мысли», понимаешь, что Паскаль был янсенистом в том, как он понимал грехопадение и его драматические последствия: он всегда подчёркивал испорченность человеческой природы тогда, когда католическое учение традиционно говорит об израненности человеческой природы первородным грехом. Однако в «Мыслях» Паскаль не останавливается на ничтожности человека: он подчёркивает его возможности. Он делает акцент на величии человека с Богом не меньше, чем на его ничтожности без Бога.

Паскаль берёт всё учение Августина, а не только отдельные его утверждения о благодати и предопределении, как это делают янсенисты. Он возвращается к подлинному Августину, автору «Исповеди». Бог – это Сердце, а не только Разум и Воля. Сердце – место не только похоти и эгоизма, как думают кальвинисты и янсенисты, но и свободы, нравственности и духовности. Философия жизни и мистический интуитивизм Паскаля чужды духу Пор-Рояля.

Паскаль восхищался благочестием, мужеством и «радикализмом» янсенистов, с которыми встречался в Руане и Пор-Рояле. Он восторгался их волей, их героической борьбой, их подвигом, их стремлением к независимости от власти, но существенно от них отличался своей глубокой любовью к миру.

В 1658 году здоровье Паскаля ухудшается. Он выглядит глубоким стариком, хотя ему нет и сорока, и не может ни писать, ни читать, ни размышлять. Блез принимает страдание как дар Божий.

Янсенисты раздражали короля Людовика XIV критикой всяческих религиозных компромиссов. Монарх признался своему первому министру, больному Мазарини, что «ради своего спасения и славы, ради покоя своих подданных» он решил покончить с янсенистами.

Весной 1661 года государственный совет утвердил принятое под настойчивым воздействием короля решение ассамблеи духовенства, требовавшего от каждого священника и монаха подписать формуляр, осуждавший пять богословских положений, приписанных Янсению.

Среди янсенистов не было полного согласия. Группа, возглавляемая Арно, стремилась внести несколько оговорок в формуляр, что позволило бы подписать документ со спокойной совестью. Несмотря на крайнюю степень внутреннего сопротивления, Жаклина подчинилась и подписала формуляр. Впоследствии мучительные угрызения совести привели её в состояние полного изнеможения. Спустя два месяца она умерла. Ей было всего 36 лет. Блез тяжело переживал кончину сестры.

Осенью 1661 года ассамблея духовенства составила новый указ, отменявший всякие разъяснения к формуляру. Арно опять стремился найти наиболее безобидную оговорку, которая смогла бы удовлетворить всех. Большинство Пор-Рояльских отшельников осудило непримиримость Блеза. Потрясённый Паскаль практически прекратил общение с монахами Пор-Рояля.

Однажды, когда Паскаль почувствовал себя особенно плохо, он послал за приходским настоятелем и исповедовался ему. Больной попросил священника навещать его чаще и исповедовался каждый раз, когда тот приходил. Вспоминая впоследствии об этих посещениях, настоятель писал: «Я восхищался терпением, скромностью, милосердием и великим самоотречением господина Паскаля (…). Он был послушен, как дитя».

Перед смертью Паскаль настойчиво требует причастия, но врачи уверяют Блеза, что его положение не опасно. К полуночи, 17 августа, Паскаль бьётся в конвульсиях от страшных болей. Когда судороги заканчиваются, все считают его мёртвым. Жильберта глубоко смущена тем, что её брат не получил причастия, которого так жаждал. Словно чудом, Блез пришёл в сознание, когда на пороге показался настоятель. Священник подходит к кровати умирающего, и, протягивая ему причастие, говорит: «Вот Тот, к Кому Вы так стремились». Причастившись, Паскаль произносит слова: «Да не оставит меня Бог никогда!» Конвульсии возобновляются, он теряет сознание и уже больше не приходит в себя. Блез Паскаль скончался 19 августа 1662 года.

Жизнь мыслителя была такой насыщенной, что французский драматург Жан Расин остроумно подметил: «Мосье Паскаль умер от старости в 39 лет».

«Жил однажды на свете человек, – пишет Шатобриан, – который в возрасте двенадцати лет с помощью палочек и кружочков создал математику; в шестнадцать лет написал трактат о конических сечениях, равного которому не было со времён античности, в девятнадцать лет обучил машину науке, требующей напряжённой работы мысли, в двадцать три года доказал на опыте, что воздух имеет вес, разрушив тем самым одно из основных заблуждений прежней физики; в возрасте, когда другие только начинают свой жизненный путь, он постиг всю сумму человеческих знаний, убедился в бессилии науки и обратился к религии; он провёл свою недолгую жизнь в страданиях и болезнях и скончался тридцати девяти лет от роду, успев, однако, утвердить основы языка, которым говорили Боссюэ и Расин, явить образцы изысканнейшего остроумия и логичнейших рассуждений, решить теоретически в те редкие периоды, когда боль отпускала его, одну из наиболее сложных проблем геометрии и набросать мысли, многие из которых, кажется, внушил ему сам Господь: имя этого грозного гения – Блез Паскаль».[3]

Паскаль был «философом вне философии». Сам он считал себя учёным и не претендовал на роль философа, но мало найдётся учёных, которые сделали бы столь многое для философии.

ЛИЧНОСТЬ ПАСКАЛЯ

Руссо восхваляет прекрасную и безгрешную человеческую природу, но живёт он грешно и некрасиво. Паскаль же глубоко переживает греховность человеческой природы, ведя при этом святую жизнь.

В личности Паскаля первое, что бросается в глаза – это равновесие сердца, разума и воли. Паскаль – это прежде всего сердце, но его сердце не поглощает разум и не подавляет волю. Он поэт, но в то же время – учёный и аскет. В отличие от Руссо, он благоразумен, смел, вынослив, справедлив и владеет собой. У него мудрое и мужественное сердце. В наш сентиментальный век Паскаль нужен больше, чем когда-либо раньше. Своей жизнью он указывает нам путь к подлинным чувствам, отказываясь от фальши сентиментализма не меньше, чем от бессердечности рационализма и волюнтаризма.

Сила философии Паскаля – личность философа. Паскаль – это огонь и благодать. Его философия – не доктрина, а жизнь. Он просвещает разум, но ещё больше разжигает сердце и волю.

Вольтер это прекрасно понял – и испугался. Он писал: «Я давно уже хочу побороться с этим гигантом».[4] Поборолся и потерпел поражение: моральное превосходство Паскаля слишком очевидно. Паскаль чище сердцем и сильнее волей, да и ум его острее.

ПОЗНАНИЕ СЕРДЦЕМ

По мнению Паскаля сердце есть фундамент разума и воли. Сердце не только чувствует: оно знает и хочет. Эта идея восходит к Библии, где сердце выступает центральным органом триединства тела-души-духа. Сердце – сила физическая, психическая (душевная) и духовная.

Ни Платон, ни Аристотель не рассматривали сердце как духовную сущность, отличную от разума и воли. Для Аристотеля сердце человека ограничено физиологической и психической сферами, т.е. ничем не отличается от сердца представителей иррационального животного мира. По мнению греческого философа сердце не обладает духовной силой, не является духовной способностью личности. Создается впечатление, что древнегреческая философия забрала у сердца духовные атрибуты и передала их воле и разуму.

Августин, автор «Исповеди», не сомневался в том, что сердце есть духовная способность человека, хотя и не придавал ему то значение, которое придавал разуму и воле. Начиная с XIII века в Европе царит аристотелевское, минималистское представление о сердце. Только в XVII веке, благодаря Паскалю, «вопрос о сердце» вновь становится актуальным.

Сердце есть фундамент разума: оно интуитивно и напрямую постигает бытие вещей, исходные данные познания, которые нельзя доказать логически, но которые составляют отправную точку рассуждения. Сердцем мы постигаем первые начала. Знание первых начал – пространства, времени, движения, числа – прочно, как ни одно из знаний, достигаемых нами путём рассуждения. «Первые начала чувствуются, теоремы доказываются. И то и другое достоверно, хотя мы и приходим к этому разными путями. Как бесполезно и смешно разуму требовать от сердца доказательств его познаний, так смешно и бесполезно сердцу требовать от разума чувствования положений, которые он доказывает».^[5] По мнению Паскаля достоверность, которую даёт сердце, бывает прочнее математической достоверности, восхваляемой Декартом.

Сердце есть фундамент не только разума, но и воли: так же интуитивно и непосредственно оно даёт нашей воле первоначальное направление (сердце осуществляет основной, часто неосознанный, выбор между Творцом и творениями, между Богом и нашими эгоистическими побуждениями).

Для Паскаля Священное Писание есть «Наука сердца». Иудео-христианская религия – религия сердца. Сердце – центр наших отношений с Богом. Бог действует сначала в сердце человека, а потом уже в его разуме и воле. Сердце – это орган общения человека с Богом. Сердце, разум и воля, соединяясь воедино, позволяют нам познавать Бога, человека и мир в любви и истине.

ЧЕЛОВЕК – МЫСЛЯЩАЯ ТРОСТИНКА

Паскаль исследовал человека так же страстно, как исследовал геометрию. По словам Франсуа Мориака (1885–1970), лауреата Нобелевской премии по литературе, «Паскаль – единственный гуманист, достойный этого звания».^[6]

По мнению Паскаля нельзя говорить о величии человека, не говоря о его ничтожестве. Верно и обратное: нельзя говорить о ничтожестве человека, не говоря о его величии. Гуманизм Паскаля – широкий, абсолютный и драматичный; гуманизм Просвещения – посредственный, разбавленный и наивный.

По мнению Паскаля, не разум, а Бог открывает человека человеку. Без Бога человек не в силах познать ни своё величие, ни своё ничтожество. «Кем вы станете, о люди, ищущие свою подлинную природу с помощью собственного разума? (…) Узнай же, гордец, какой парадокс ты собой являешь. Смирись, бессильный разум, замолчи, глупая природа; узнайте, что человек бесконечно превосходит человека. Услышь от Творца о твоей подлинной природе, которой ты не знаешь»[7].

Паскаль осознал всю антиномию ничтожества и величия человека. Человек – духовное существо и сын Божий (это его величие), но вместе с тем существо тварное и грешное (это его слабость). Адам и Ева совершили грех, и этот грех затронул человеческую природу, которую они передали нам повреждённой. «Без этой тайны, самой непонятной из всех, мы непонятны самим себе».[8]

В отличие от последующих поколений французских «просветителей», Паскаль не верил в нравственный прогресс человечества. По его мнению, есть всего лишь два периода в человеческой истории, а именно: «до» грехопадения и «после» грехопадения. После грехопадения человеческая природа неизменна. Человек, пишет Паскаль, полон недостатков, и это очевидное зло; но ещё большее зло – не желать признавать эти недостатки и добровольно жить в иллюзии совершенства. Паскаль восстаёт против грядущей идеологии Прогресса, против руссоисткого отрицания первородного греха. Паскаль – ответ не только рационализму Декарта, но и наивному оптимизму Просвещения.

Из философов Паскаля более всего привлекают стоик Эпиктет и скептик Монтень. Эпиктет открыл для себя величие человека, но не познал его слабости и терялся в самонадеянности, полагая, что может исполнить волю Божию собственными силами; Монтень обнаружил слабость человека, но не заметил его величия, утопая в собственном малодушии и предлагая нам спокойную жизнь, полную наслаждений. Познание Бога без познания своего ничтожества приводит к гордыне, а познание своего ничтожества без познания Бога приводит к отчаянию.

В «Мыслях» Паскаль выразил трагическое положение человека между двумя безднами – бездной небытия и бездной бесконечности. «Человек – всего лишь тростинка, самая слабая тростинка в природе, но тростинка мыслящая. Чтобы её раздавить, нет нужды ополчаться на неё всем миром; облачка пара, капельки воды достаточно, чтобы её уничтожить. Убей Вселенная человека, он всё равно будет выше своего убийцы, ибо знает человек, что умирает, и что Вселенная его превосходит. Вселенная вообще ничего не знает. Итак, всё наше достоинство заключено в мысли, а не в пространстве и времени, в которых мы – ничто. Будем же учиться мыслить верно – вот основной принцип морали».[9]

Не в пространстве должен искать человек своего достоинства, не во владении землями, а в верности мысли. «Пространством Вселенная объемлет и поглощает меня, малую точку; мыслью объемлю Вселенную я».[10]

Казалось бы, в рассуждениях о силе мышления Паскаль соглашается с Декартом. На самом же деле человек – не просто мысль, а мысль, ведомая волей и сердцем. Высшее достоинство человека Паскаль видит не в «чистой» мысли, а в её нравственном содержании.

По мнению Паскаля человек, вместо того чтобы достойно мыслить, старается забыться в развлечениях, отвратить свою мысль от важнейших вопросов своего существования; он убивает время, до тех пор пока оно, в свою очередь, не убьёт его.

«Паскаль нужен человеку больше, чем когда-либо прежде, – пишет Альберт Беген, биограф Паскаля. – Он первый, скорее всего, понял то, что по мнению Бердяева, так хорошо знал Достоевский, а именно: вопрос о Боге есть вопрос о человеке».[11] Уже за двести лет до Достоевского Паскаль говорит: невозможно сохранить человека, не сохранив Бога.

БОГ АВРААМА…

Религиозное кредо Паскаля мы находим в «Мемориале»: «Бог Авраама, Исаака и Иакова, а не Бог философов и учёных». Паскаль обратился от Бога философов к Богу Живому, Богу Любви.

Бог – не понятие, не абстракция, замкнутая в себе самой, не самосозерцающее мышление. Бог есть отношение. Бог есть Любовь. Только Христос может привести человека к Любви, только Он может дать смысл нашей жизни.

Бог постигается сердцем. Паскаль считал, что настоящее доказа­тельство существования Бога исходит не из теоретического знания, а от сердца, из глубины духа, из целостной интуиции человеческого существа. Он считал бесполезными попытки метафизики доказать существование Бога. Бог познаётся не через природу, а через внутренний опыт.

Верующий Паскаль куда ближе к неверующим нашей эпохи, чем скептик Вольтер. Современный человек в отчаянии, он драматически погибает, он один перед лицом смерти. Паскаль не привязан ни к средневековому мышлению, ни к аристотелевской физике, ни к общественным началам Старого Режима. Он проповедует христианскую веру во всей её наготе. Перед лицом Христа и перед лицом Церкви, слабости которой он не скрывает, его слова заставляют нас выбрать между двумя крайностями: Распятый Бог или небытие.

По мнению Паскаля жизнь без Бога – пустота и небытие. Сделав ставку на существование Бога и вечное блаженство («пари Паскаля»), сомневающийся ничего не теряет: если Бога нет, он теряет лишь своё небытие.

Ницше пришёл в восторг от паскалева небытия, но вместо Христа он предлагает нам Антихриста. Ницше отменяет человека, чтобы уступить сверхчеловеку; Паскаль обнажает человека, чтобы приблизить его к живому Богу.

Паскаль продолжает работать в душах людей. Франсуа Мориак писал: «Сомневаюсь, что без Паскаля я сохранил бы веру. Вернее, мне трудно представить, на что могла бы опереться моя верность в сложные периоды моей личной и общечеловеческой истории, если бы его не было».[12] «Мысли» Паскаля существенно изменили мировоззрение Такаси Нагаи (1908-1951), японского радиолога, пережившего атомную бомбардировку в 1942 году и получившего известность во всём мире после публикации своей книги «Колокол Нагасаки». Под влиянием Паскаля Нагаи принял христианство перед началом Второй мировой войны.

В 2020 году глава католической Церкви, папа Франциск, высказал желание причислить Паскаля к лику святых. Разумеется, папа-иезуит заинтересован личностью Паскаля, а не устаревшим спором между иезуитами и янсенистами.

Паскаль – мистик, но «каким бы великим он ни был, – пишет Мориак, – он остаётся одним из нас (…). Он жил в мире и до конца говорил на языке этого мира. Через Паскаля Бог обращается к каждому из нас (…): «Умирая, Я думал о тебе. Утешься, ты не искал бы Меня, если бы уже не нашёл. Я пролил за тебя Свою кровь. (…) Я люблю тебя сильнее, чем ты любил свои грехи”. Лишь в откровенном разговоре двух друзей можно узнать, как много эти слова, из поколения в поколение, дали тем, для кого они были сказаны». [13]

ЖИТЬ ПО ПАСКАЛЮ

Жить по Паскалю – значит обрести своё сердце, принять его как центр личности и фундамент разума и воли.

Жить по Паскалю – значит жить в поисках истины и передавать людям эту истину изящно и доступно. Убеждать, а не побеждать.

Жить по Паскалю – значит осознавать свою ничтожность без Бога и своё величие с Ним. Познавать себя.

Жить по Паскалю – значит не прятать пустоту своей жизни без Бога в развлечениях или трудоголизме.

Жить по Паскалю – значит серьёзно заботиться о спасении своей души. Не терпеть духовного безразличия.

Жить по Паскалю – значит жить реалистично, делая осознанный выбор, а не наивно, в мечтах о Прогрессе.

Жить по Паскалю – значит выбирать между Распятым Христом и небытием.

СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА

---

[1] M. Perier, Mémoire sur la vie de M. Pascal écrit par Mademoiselle Marguerite Perier, sa nièce.

[2] Паскаль, Мемориал.

[3] Ф. Шатобриан, Гений Христианства (Часть 3, I, 2).

[4] Voltaire, Lettre à Formont (1733).

[5] Б. Паскаль, Мысли.

[6] Ф. Мориак, Blaise Pascal et sa sœur Jacqueline, Paris 1931, p. 251.

[7] Б. Паскаль, Мысли.

[8] Б. Паскаль, Мысли.

[9] Б. Паскаль, Мысли.

[10] Там же.

[11] A. Béguin, Pascal par lui-même (1958).

[12] Ф. Мориак, Во что я верю, гл. 8 («Мой долг перед Паскалем»).

[13] Там же.