Бывает, что не разум, а воля душит сердце. Есть люди, намеренно заставляющие свои сердца замолчать, чтобы говорила только воля. Для них сердце – не место свободы, нравственности и духовности, а место похоти и эгоизма. Такие люди охотно и убеждённо идут против глубинных устремлений сердца. В этом и состоит, по их мнению, нравственный подвиг! Им нужны не чувства, а волевой, категорический императив.

Такое понимание нравственного совершенства нанесло большой вред христианству. Хотя христианство есть провозглашение свободы сынов Божиих, – провозглашение, обращённое к сердцу человека, – в некоторых кругах оно воспринимается как совокупность предписаний, которым воля должна хладнокровно подчиниться.

На самом деле мы призваны совершать добро не только посредством воли, но и посредством сердца, чувств, эмоций, плоти. Мы призваны наслаждаться добром.

Восточная нирвана, стоическая апатия, кантовский морализм и кальвинистское пуританство – учения, отрицающие значение эмоций и чувств в жизни человека. Человек, не понимающий онтологической и экзистенциальной ценности чувств и эмоций, не может достичь совершенства. Нравственный человек управляет своими эмоциями, но не растворяет их в своей воле.

Чтобы понять, что такое безмолвствующее сердце, достаточно сравнить английскую литературу елизаветинской эпохи (У. Шекспир, Э. Спенсер, Ф.  Сидни) (1558–1603) с пуританской литературой (1625–1675). Первая полна тепла и света, жизни и надежды; вторая грустна и пессимистична.

Сравните холсты американской пуританской эпохи c картиной Юдифь, написанной Караваджо несколькими десятилетиями ранее, в 1599 году. Какая деградация! Пуританские холсты мрачны, безжизненны и пусты. Юдифь Караваджо – страстная, человечная, воплощённая. Глаза, нос, рот, грудь передают напряжение жизненной энергии, нужной героине для совершения трудного, но благородного поступка: обезглавливания Олоферна, врага еврейского народа.

Яркий пример волюнтариста-спиритуалиста – молодой кальвинистский пастор Риверс в Джейн Эйр Шарлотты Бронте. Хотя Риверс любит Розамунду, он просит руки Джейн, так как убеждён, что она станет лучшей спутницей для миссионера. Риверс не любит Джейн, а Джейн не любит Риверса, но Риверсу не нужно сердце – ни своё, ни чужое. Во время сомнений и колебаний, в глубине своего существа Джейн слышит голос того, кого она действительно любит, – Эдварда Рочестера. Джейн не выйдет замуж за Риверса, не совершит «добро» наперекор устремлениям сердца.

Когда заставляешь сердце замолчать, рано или поздно ломается воля. Человеческая воля – не турбореактор и не танк. Она коренится в сердце. Сердце даёт воле первоначальное направление. Без этого направления любой волевой поступок безоснователен, любое решение – забегание вперед. «Долг во имя Долга» – это бесчеловечный лозунг, способный привести к раздвоению личности.

Прочность наших добродетелей больше зависит от нашего сердца, чем от нашей воли.

Человеку в поисках жизненного пути следует ответить себе на вопросы: «Чего я ищу в конце концов? Чего я хочу больше всего?»

Мы не можем создать свою жизнь на превратно понятом чувстве долга.

 

ПРАКТИЧЕСКИЕ СОВЕТЫ

Не строй своё существование на каких-то нравственных обязанностях, которые существуют только в твоём воображении. Учись делать то, что хочешь. Учись быть счастливым. Убедись в том, что счастье – это не грех. Такой подход не имеет ничего общего с сентиментализмом (см. гл. 7 «Безумный сентименталист»).

СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА