“Я хотел стать памятью народа, который постигла большая беда”.

“Я – не я, и моя литературная судьба – не моя, а всех тех миллионов, кто не доцарапал, не дошептал, не дохрипел своей тюремной судьбы, своих лагерных открытий”.

Александр Исаевич Солженицын – русский писатель и историк, обличитель советского коммунизма и западного либерализма.

Солженицын обладал высоким чувством собственного достоинства в те времена, когда Советское тоталитарное государство это достоинство подавляло в каждом человеке и до не виданной раньше степени.

Солженицын сам определил свою жизненную миссию: «Я хотел стать памятью народа, который постигла большая беда». Солженицын хотел стать могучим, универсальным голосом десятков миллионов людей – жертв коммунизма. Он писал: «Всё напечатаю! Всё выговорю! Весь заряд, накопленный от лубянских боксов через степлаговские зимние разводы, за всех удушенных, расстрелянных, изголоданных и замерзших!»

Солженицын решил провозглашать истину до тех пор, «пока теленок шею свернет о дуб или пока дуб затрещит и свалится. Случай невероятный, но я очень его допускаю».

Писатель, поставивший себе такую цель в такое время и в такой стране, – это было для России и для всего человечества величайшим знаком надежды. Русская поэтесса Ольга Седакова, читавшая Солженицына в самиздате, утверждает: «Этим новым знанием (знанием о “размахе” зла, вызванного коммунизмом), которое могло бы убить неготового человека, сообщение Солженицына никак не исчерпывалось. Оно говорило – самим своим существованием, самим ритмом рассказа – другое: оно давало нам со всей очевидностью пережить, что даже такое зло, во всем своем всеоружии, не всесильно! Вот что поражало больше всего. Один человек – и вся эта почти космическая машина лжи, тупости, жестокости, уничтожения, заметания всех следов. Вот это поединок. Такое бывает раз в тысячу лет. И в каждой фразе мы слышали, на чьей стороне победа. Победа не триумфаторская, какие только и знал этот режим, – я бы сказала: Пасхальная победа, прошедшая через смерть к воскресению. В повествовании “Архипелага” воскресали люди, превращенные в лагерную пыль, воскресала страна, воскресала правда… Эту взрывающую мирозданье силу воскресения никто, вероятно, так передать не мог. Воскресение правды в человеке – и правды о человеке – из полной невозможности того, чтобы это случилось».

Современники Солженицына, восхищенные его писательским даром, не могли скрыть своего потрясения после личного знакомства. Кажется, масштабность его личности первая постигла поэтесса Анна Ахматова. «Све-то-но-сец!, – восклицала она. – Мы и забыли, что такие люди бывают… Поразительный человек… Огромный человек…»

Репутация Солженицына была высока дома и за границей, пока он ограничивался критикой Сталина, как, например, в ранней работе «Один день Ивана Денисовича». Хрущеву эта книга понравилась, он же вел кампанию против культа личности Сталина. Книга понравилась и западным интеллектуалам, которые восхищались Октябрьской революцией, но считали, что Сталин предал ее. В своих последующих трудах Солженицын ясно показал, что он не принимает не только Сталина, но и Ленина, и Октябрьскую революцию. Он отвергал даже Февральскую революцию. И он, не колеблясь, написал открытое письмо советскому руководству, выражая свои неортодоксальные взгляды. В результате он подвергся гонениям не только со стороны советского режима, но и со стороны легионов западных интеллектуалов – многих из его былых приверженцев, которые симпатизировали делу революции и ее безбожным целям. Когда Солженицын оказался в фактической ссылке на Западе, он встретился сначала с непониманием, а потом с ненавистью за отказ следовать господствующим в либеральном мире материалистическим трендам и лозунгам. Растущая армия его очернителей, неспособных принять правомочность мировоззрения, противоположного своему собственному, вскоре объявила его врагом всякой свободы и прогресса. К либеральной, как и к социалистической критике, Солженицын остался совершенно безразличен.

В своем выступлении в Ростовском университете 20 сентября 1994 года, Солженицин говорил: “Судьба человека — это его характер… Не внешние обстоятельства направляют человеческую жизнь, а направляет её характер человека. Ибо человек сам — иногда замечая, иногда не замечая — делает выбор и выборы, то мелкие, то крупные; мелкие выборы — несколько раз в день, вы даже не замечаете, что вы что-то выбрали, а на самом деле выбрали. Крупные выборы — вы над ними голову ломаете, советуетесь с кем-нибудь, мечетесь, как решить. И от выборов тех и других — решается ваша судьба”.

В своих «Дневниках» о. Александр Шмеман, крупный русский богослов, писал о Солженицыне:
«Невероятное нравственное здоровье. Простота. Целеустремленность.
Носитель — не культуры, не учения. Нет. Самой России…
Целеустремленность человека, сделавшего выбор. Этим выбором определяется то, что он слушает, а что пропускает мимо ушей. Слушает, берет, хватает то, что ему нужно. На остальное — закрывается…
Несомненное сознание своей миссии, но именно из этой несомненности — подлинное смирение.
Никакого всезнайства. Скорее — интуитивное всепонимание.
Отвращение к «жеманной» культуре.
Такими, наверное, были пророки. Это отметание всего второстепенного, сосредоточенность на главном. Но не «отвлеченная», не «идейная», а жизненная…
Живя с ним (даже только два дня), чувствуешь себя маленьким, скованным благополучием, ненужными заботами и интересами. Рядом с тобою — человек, принявший все бремя служения, целиком отдавший себя, ничем не пользующийся для себя. Это поразительно. Для него прогулка — не отдых и не развлечение, а священный акт.
Его вера — горами двигает!
Какая цельность!
Чудный смех и улыбка.…
Величие Солженицына: он дает масштаб, и, проведя с ним один день, снова начинаешь ужасаться торжеству маленького в мире, слепоте, предвзятости и т.д.»

Еще в 1978 году в своей автобиографической повести известный детский писатель Леонид Пантелеев писал: «Не могу не вспомнить и не назвать имени Александра Исаевича Солженицына… Он первый, кто осмелился поднять голос не только против чудовищных жестокостей режима, но и в защиту веры… Солженицын же шумно и бесстрашно ворвался в широкий русский (и не только русский, но и в украинский, и еврейский, и грузинский, и армянский, и белорусский) мир, явился верующим и неверующим и сказал: — Без Бога жить нельзя! … Религиозность Солженицына пугала, а временами и отталкивала от него некоторых либеральных интеллигентов… Мне жаль этих людей. Среди них нет и не может быть ни одной крупной личности. Либеральствующая российская интеллигенция, безбожная, безвольная, исторически обанкротившаяся, позволившая случиться тому, что случилось,— она, эта интеллигенция, уходит в небытие… Не родись на нашей земле Солженицын, вряд ли возникла бы у меня мысль писать эти заметки. И не появились бы многие художественные произведения, статьи, памфлеты, стихи и песни, не засверкали бы и не прошумели многие имена, не будь Солженицына. Воистину Господь Бог послал его нам как учителя и наставника, словом и жизнью своею показывающего пример доброй жизни».