Изначальная цель Европейского Союза – продвижение христианского гуманизма.

Основатели Евросоюза были христианами, воспитанными в духе подлинной европейской культуры, формировавшейся на протяжении веков на основе древнегреческой классической философии (Афины), принципов римского права (Рим) и личности Иисуса Христа (Иерусалим).

Француз Робер Шуман, немец Конрад Аденауэр и итальянец Альчиде Де Гаспери были лучшими представителями христианско-демократических и христианско-социальных партий Европы.

Шуман, Аденауэр и Де Гаспери лично пострадали от фашистских режимов. Де Гаспери, в 1927 году арестованный по приказу Муссолини, 2 года отсидел в тюрьме и 14 лет провел в ссылке. Аденауэр, в 1933 году смещенный с места мэра города Кельна по приказу Гитлера, 3 раза сидел в тюрьме и чудом избежал концлагеря. Шуман, арестованный в 1940 году по приказу гестапо, год провел в тюрьме; в 1941 году он был доставлен в Германию, откуда ему удалось сбежать.

Основатели Европейского Союза – Шуман, Де Гаспери и Аденауэр – были людьми глубоких христианских убеждений. Жан Монне, «Архитектор» европейской интеграции, был скорее всего агностик, но на его мировоззрения существенно повлияло его христианское воспитание (его сестра Мари-Луиз Монне – основатель христианского мирянского движения и первая женщина, назначенная «слушателем» на сессиях второго ватиканского собора).

Изначальные цели Евросоюза – развитие человека, солидарность, мир. Средства – слияние экономических и политических интересов. Слияние экономических интересов должно привести к практической и конкретной солидарности между европейскими гражданами. Если в европейской истории экономика порою служила источником конфликтов, в будущем она должна служить источником братства. «Мы не объединяем государства, – говорил Монне, – мы соединяем людей».[1]

В политическом плане Монне подчеркивал, что «интеграция» (слияние национальных интересов), в большей степени, чем «кооперация» (традиционная система международного сотрудничества), делает возможной подлинную солидарность граждан Европы. Европейский Союз создавался, по словам Монне, «для выполнения общего дела», его цель – «добиваться преимуществ не для каждой отдельной страны, а для всех вместе. Сотрудничество между государствами необходимо, но одного его недостаточно для решения наших проблем. Нужно стремиться к слиянию интересов европейских наций, а не поддержать равновесие этих интересов». [2]

Мне кажется, изначальные цели Евросоюза созвучны Евангелию.

[1] J. Monnet, Mémoires, 1976.

[2] Там же.

Актуальная цель Европейского Союза – продвижение либеральной идеологии.

Быстрое распространение марксистского атеизма по всей Европе после Второй мировой войны и эйфория либеральной вседозволенности в 1960-х годах создали условия для массового появления в структурах Евросоюза людей, характеризующихся своим анти-христианством и воинствующим либерализмом.

Христианский проект украли нехристиане и вложили в него антихристианскую идеологию.

Более того, чтобы как можно быстрее навязывать всем странам ЕС новую идеологию, в вопросах нравственности Еврокомиссия постоянно нарушает Европейский принцип субсидиарности, согласно которому высшая центральная власть (Брюссель) должна выполнять лишь те задачи, которые не могут выполнять эффективно страны-члены Евросоюза.

С 1990-х годов Европарламент призывает все страны-члены ЕС легализовать аборт, эвтаназию и клонирование человеческих эмбрионов, призывает признать гомосексуальный «брак» с правом усыновления детей.

«Признание “гомосексуального брака”, – написал по этому поводу Иозеф Рацингер, будущий папа римский Бенедикт XVI, – представляет собой отказ от всех моральных принципов, которых до сих пор держалось человечество. Брак всегда рассматривался как союз мужчины и женщины, открытый для деторождения и семьи. Перед нами разложение образа человека, разложение образа мужчины и образа женщины»[1]

В 2000 г. правительства ЕС приняли Хартию фундаментальных прав Европейского Союза. В преамбуле Хартии было сказано, что ЕС «сознает свое религиозное, духовное и моральное наследие». Позже, по просьбе французского правительства, выражение «религиозное наследие» было снято с Преамбулы.

«Запад оскорбляет самого себя, – восклицал Рацингер. – Запад ненавидит самого себя».[2]

В 2004 г. претенденту на пост комиссара юстиции итальянец Рокко Бутильоне пришлось отказаться от этого назначения после того, как он назвал «грехом» гомосексуальный поступок (депутаты Европарламента сообщили президенту Еврокомиссии, что если он не заменит Бутильоне, они скажут “нет” всей команде комиссаров на предстоящем голосовании).

Каждый год Европарламент и Еврокомиссия что-то «новое» замышляют в сфере общественной морали.

[1] J. Ratzinger, “If Europe Hates Itself”, Avvenire, May 14, 2004.

[2] Там же.

Коммунизм и либерализм – два аспекта одного единственного проекта.

Коммунизм и либерализм – это два аспекта одного единственного проекта: “Просвещенческого проекта”. Атеизм, материализм, натурализм – общее ядро коммунизма и либерализма.

Aтеизм: либерализм, как и коммунизм («религия есть опиум для народа»), атеистичен. Свобода, провозглашаемая либерализмом, настолько абсолютна, что она несовместима с верой в Творца, с верой в Существо, сотворившее человека по определенным принципам и законам («по Своему образу и подобию»[1]). В либерализме свобода (libertas) выше истины (veritas). Если в христианстве свобода есть плод истины («истина сделает вас свободными»[2]), то в либерализме истина есть результат свободы. В либерализме нет истины, нет принципов, нет законов, нет человеческой природы, нет предания, нет традиции, нет почвы, нет отечества и нет семьи. В либерализме есть только своевольное и ничем не ограниченное движение вперед – «Прогресс». Все, что можно – нужно. Каждый человек – Бог.

Материализм: либерализм на практике (коммунизм – на практике и в теории) низводит человека до области экономики и удовлетворения материальных потребностей. В либерализме дух подавлен материей.

Натурализм: либерализм, как и коммунизм, отрицает реальность первородного греха. «Руссо, и с ним все просветительство, – пишет о. Сергий Булгаков, – думал, что естественный человек добр по природе своей и что учение о первородном грехе – суеверный миф, который не имеет ничего соответствующего в нравственном опыте. Если человек добр по природе своей, тогда все зло объясняется внешним неустройством человеческого общежития, и потому нет ни личной вины, ни личной ответственности, и вся задача общественного устроения заключается в преодолении этих внешних неустройств, конечно, внешними же реформами»[1]. Внешние реформы – марксистское государство и либеральная «демократия».

Коммунизм и либерализм – не противники, а братья. Коммунизм – самый социальный вариант либерализма, но всего лишь вариант.

[1] С. Булгаков, Героизм и подвижничество. М., Вехи, 1909.

Великие русские мыслители XIX века были неравнодушны к судьбе Европы, они чувствовали себя европейцами.

Великие русские мыслители XIX века предвидели большие катастрофы XX века. В 1900 г. у Владимира Соловьева было предчувствие мирового катаклизма и предстоящего гонения на Церковь, но главное – он предвозвещал пришествие либерального антихриста в начале XXI века в контексте «Соединенных Штатов Европы».[1]

Русские мыслители XIX века были неравнодушными к судьбе Европы, они чувствовали себя европейцами. «У нас, русских, – пишет Достоевский, – две родины: наша Русь и Европа, даже и в том случае, если мы называемся славянофилами (…). Против этого спорить не нужно (…). Многое, очень многое из того, что мы взяли из Европы и пересадили к себе, мы не скопировали только, как рабы у господ (…), а привили к нашему организму, в нашу плоть и кровь (…). Я утверждаю и повторяю, что всякий европейский поэт, мыслитель, филантроп, кроме земли своей, из всего мира, наиболее и наироднее бывает понят и принят всегда в России (…). Всякий поэт – новатор Европы, всякий, прошедший там с новою мыслью и с новою силой, не может не стать тотчас же и русским поэтом, не может миновать русской мысли, не стать почти русскою силой».[2]

«Достоевский, – писал Николай Бердяев, – ненавидел не Запад, не Западную культуру, а безрелигиозную, безбожную цивилизацию Запада. Русское восточничество, русское славянофильство было лишь прикрытой борьбой духа религиозной культуры против духа безрелигиозной цивилизации. Борьба этих двух духов, двух типов имманентна самому Западу. Это не есть борьба Востока и Запада, России и Европы. И многие западные люди чувствовали тоску, переходившую почти в агонию, от торжества безрелигиозной и уродливой цивилизации над великой и священной культурой (…). Для нас западная культура проницаема и постижима. Душа Европы не представляется нам далекой и непонятной душой. Мы с ней во внутреннем общении, мы чувствуем в себе ее энергию». [3]

[1] В. Соловьев, Краткая повесть об Антихристе.

[2] М. Достоевский, Дневник писателя, июнь 1876.

[3] Н. Бердяев, Освальд Шпенглер и Закат Европы, «Предсмертные мысли Фауста», М: 1921.

Миссия России – создать новую, европейско-русскую цивилизацию.

Россия способна отказаться от просвещенческого проекта, искать своего пути в подлинно европейской и подлинно русской культуре.

Россия призвана реализовать культурный синтез и создать на его основе новую цивилизацию, обнимающую Европу и большую часть Азии.

Русский этнос возник на пороге второго тысячелетия, когда его достоянием стало христианство в его славяно-византийской форме – т.е. в восточнославянской культуре, отцами которой являются святые неразделенной Церкви IX века Кирилл и Мефодий.

«В то же время мы русский Восток, – говорит Бердяев. – Поэтому кругозор русской мысли должен быть шире, для нее виднее дали. (…) Россия – посредница между Востоком и Западом. В ней сталкиваются два потока всемирной истории, восточной и западной. В России скрыта тайна, которую мы сами не можем вполне разгадать. Но тайна эта связана с разрешением какой-то темы всемирной истории. Час наш еще не настал. Он связан будет с кризисом европейской культуры».[1]

[1] Там же.

Европа во главе с Францией должна ориентироваться на Россию и отказаться от Соединенных Штатов Америки, которые культурно, экономически и политически отсекают Европу от России.

Европейский Союз был учрежден не для того, чтобы удовлетворить интересы США или защитить Запад от угрозы со стороны Советского Союза. В своих «Воспоминаниях» Жан Монне пишет: «Наша позиция не является ответом на требования США и не вызвана страхом по отношению к Москве. Наша позиция конструктивна: она может быть принята независимо от внешних обстоятельств. Наша позиция – это создание Европы». [1]

«Россия, – говорил Монне, – будет смотреть на Евросоюз, когда Евросоюз докажет, что он независим от Соединенных Штатов Америки». [2]

Россия, а не Соединенные Штаты Америки, способна вернуть Европу европейцам.

[1] J. Monnet, Mémoires, 1976.

[2] Там же.

Современную европейскую культуру уже невозможно назвать европейской.

Подлинная Европейская культура состоит из трех главных моментов: раскрытия трансцендентной реальности, утверждения естественного права, учения о Боговоплощении.

1) Раскрытие трансцендентной реальности: классическая греческая философия верит в способность человеческого разума познавать объективные и запредельные истины.

2) Утверждение естественного права: древнегреческие философы и юристы Древнего Рима знали, что существуют известные неписанные божественные законы, с которыми человеческие законы должны сообразоваться.

3) Учение о Боговоплощении (о том, что Бог стал человеком): это главный догмат христианства.

 Современная же западная культура состоит из трех главных принципов: агностицизма, позитивизма и сциентизма.

1) Агностицизм: истина исключительно субъективна, поскольку разум не в силах познавать реальность и суть вещей.

2) Позитивизм: право – это всего лишь законы, изданные парламентом или правительством, и действующие на сегодняшний момент.

3) Сциентизм: мир спасет не Богочеловек, а наука.

Современная западная философия, которая началась с Декарта и достигла кульминации у Канта, создала новую систему мышления, порвавшую с традицией древних греков. Она заменила греческий реализм новым образом мысли – имманентизмом. Реализм означает, что я могу постичь реальность: res, вещь, предмет, – который существует вне моего ума. Имманентизм, напротив, означает, что воспринимаемое мной не есть объективная реальность, но, возможно, иллюзорный продукт моего ума и сознания. Результат имманентизма – агностицизм, нравственный релятивизм, экзистенциальный индифферентизм.

Подлинная европейская культура универсальна потому, что соответствует требованиям человеческой природы. Современная западная культура провинциальна потому, что отрицает саму идею человеческой природы, саму идею человека вообще. Современная западная культура локальна, но агрессивно претендует на гегемонию.

Мыслители, как Николай Данилевский и Освальд Шпенглер, предлагают России отказаться от Европейской культуры. Первый считал культурный синтез невозможным, второй объявил конец Европейской цивилизации. Трудно защищать подобные мнения как с научных, так и с христианских позиций.

В 1869 г. Николай Данилевский написал книгу «Россия и Европа». По мнению Данилевского «человечество» – чистая абстракция. Человечества нет и не может быть, существуют лишь национальные организмы, которые он называет культурно-историческими типами. Культурные начала непередаваемы, культуры непроницаемы. Германский тип – постепенно гниющий организм. Славянство же – восходящий, молодой, полный жизненных сил. «Европа не только нечто нам чуждое, но даже враждебное, что ее интересы не только не могут быть нашими интересами, но в большинстве случаев прямо им противоположны».

Достоевский почитал Данилевского, но был жестко разочарован, когда увидел отсутствие в его концепции идей общечеловеческого единства.

В 1918 г. Освальд Шпенглер написал книгу «Закат Европы». Для него Европу в ближайшее время ожидает упадок и гибель. «У Шпенглера есть большой интуитивный дар, – пишет Бердяев, – но это – дар слепца. Как слепец, не видящий уже света, бросается он в темный океан культурно-исторического бытия. Для Шпенглера история есть часть природы, явление природы, а не природа – часть истории, как для исторической метафизики».[1]

У Шпенглера нет Бога, нет свободы, нет Божия Промысла. Есть только биология. Английский историк Арнольд Тойнби всегда надеялся на влияние творческих меньшинств и необыкновенных личностей.

Благородное утверждение национальной самобытности и эгоистическая обособленность – это совсем разные вещи: «Раз мы признаем существенное и реальное единство человеческого рода, – пишет Владимир Соловьев, – а признать его приходится, ибо это есть религиозная истина, оправданная рациональной философией и подтвержденная точной наукой, – раз мы признаем это субстанциональное единство, мы должны рассматривать человечество в его целом, как великое собирательное существо или социальный организм, живые члены которого представляют различные нации. С этой точки зрения очевидно, что ни один народ не может жить в себе, через себя и для себя, но жизнь каждого народа представляет лишь определенное участие в общей жизни человечества. Органическая функция, которая возложена на ту или другую нацию в этой вселенской жизни, – вот ее истинная национальная идея, предвечно установленная в плане Бога».[2]

В русском народе Владимир Соловьев видел носителя грядущего возрождения для всей Европы: «Внешний образ раба, в котором находится наш народ, жалкое положение России в экономическом и других отношениях не только не может служить возражением против ее призвания, но скорее подтверждает его. Ибо та высшая сила, которую русский народ должен провести в человечество, есть сила не от мира сего, и внешнее богатство и порядок относительно ее не имеют никакого значения».[3]

Не надо прощаться с Европой, а спасать ее. И спасая ее, Россия спасет саму себя.

————————————–

[1] Там же.

[2] В. Соловьев, Русская идея.

[3] В. Соловьев, Три силы.

[1] Быт 1,27

[2] Ин 8,32